11 сентября, в десятую годовщину теракта, президент США Барак Обама произнесет речь, в которой, вне сомнения, будут повторены слова, принесшие ему такую славу: война с террором окончена. Это не значит, что атаки террористов невозможны, но террор больше не довлеет над человечеством и не диктует ему необходимость находиться в состоянии войны. Теперь с ним можно и нужно бороться в первую очередь не военными, а другими методами – экономическими, политическими и идеологическими.
Впервые этот тезис прозвучал в 2009 году вскоре после избрания Обамы президентом. Тогда в Вашингтоне провозгласили переход к "мягкой силе". Эта стратегия пришла на смену непримиримой борьбе по искоренению террора, провозглашенной президентом Джорджем Бушем-младшим после атаки 11 сентября. Доктрина Буша была принята на ура рядовыми американцам, потрясенными жестокостью терактов, но спустя несколько лет стала вызывать более критические оценки. Боль от трагедии постепенно утихала, американские войска все глубже увязали в партизанской войне в Афганистане и Ираке, правозащитники были недовольны ограничениями в области гражданских прав. Политологи отмечали, что война с "исламофашизмом", поставленная во главу американской внешней политики, вредит интересам США на международной арене, и в первую очередь - отношениям с мусульманскими странами.
"Война с террором" действительно не дала тех результатов, которых ждал американский народ. Не принесла она ощутимой пользы и Израилю. Американское руководство, не в силах изменить ситуацию в Ираке и Афганистане, стремилось к показательному урегулированию палестино-израильского конфликта. Считая своих врагов - Аль-Каиду и Талибан – абсолютным злом, подлежащим беспощадному уничтожению, Белый дом лицемерно требовал от Израиля договориться с его врагами мирным путем. Подразумевалось, что террор Усамы бин Ладена и его сообщников не имеет оправдания, в то время как палестинский террор порожден "борьбой за независимость".
Эти двойные стандарты Бушевской эпохи привели к тому, что у стратегии Обамы с ее "равным уважением" нашлись поклонники даже в Израиле. А либералы Европы и Америки сразу увидели в ней возможность нового прорыва, который откроет путь к взаимопониманию между Западом и Востоком. Обама может достичь большего, чем Буш, если ему удастся реализовать свои идеи, писали в те дни мировые СМИ.
Загвоздка оказалась в этом самом "если". На пути преодоления глобального террора "мягким путем" не наблюдалось никаких успехов до уничтожения Бин Ладена. Тогда сторонники Обамы триумфально объявили войну с террором окончательно выигранной и завершенной. Конечно, остается задача разгромить "отдельные" террористические организации, но это уже не война, а "стратегический вызов", объясняли они. Теоретики писали, что в условиях глобализации терроризма военные средства обеспечения безопасности малоэффективны. Необходимо создать для всех народов условия, в которых они смогут сделать правильный, информированный выбор в пользу мира и демократии. Тогда конфликты прекратятся, ведь люди сами увидят, что стабильность и процветание лучше любой "священной войны".
Этими до предела наивными идеями руководствуется администрация США, добиваясь создания палестинского государства, в котором радикальные настроения якобы исчезнут сами по себе, по мере роста благосостояния и гражданской сознательности. Новым американским стратегам словно невдомек, что террор – это целая индустрия с собственной экономикой, идеологией и культурой, она кормит тысячи рядовых деятелей, на ней наживают несметные богатства, и ее, как любую систему, не уничтожить "позитивным" примером мирной жизни.
Сегодня США приветствуют арабские революции, объявляя их теми ростками демократии, которые, в конце концов, приведут к исчезновению террора. Между тем, очевидно, что в ряде стран революционные события открывают дорогу к власти радикальным исламистам. Для Америки и Европы эти процессы несут не потенциальную, а реальную угрозу. Именно в странах с исламистским радикальным режимом, как в Иране, либо с ослабленной верховной властью, как в Йемене и Пакистане, расцветают пышным цветом всевозможные тренировочные лагеря для боевиков и "школы ненависти" под вывеской религиозных заведений. Из таких лагерей вышли смертники, атаковавшие Центр Международной торговли и Пентагон. Отсюда террористическая угроза распространяется по всему миру. В такой рассадник экстремизма сейчас рискует превратиться практически весь регион. Можно ли при этом говорить о победном окончании войны с террором?
Конечно, не во власти Белого дома управлять политическими процессами в других странах. Но можно, по крайней мере, смотреть правде в глаза и признавать надвигающуюся опасность, а не называть ее позитивными переменами.
Впрочем, американцы готовы поверить в сладкую ложь Обамы. Угроза террора сегодня, спустя 10 лет после теракта 11 сентября, кажется далекой и нереальной. Население США куда больше волнует экономический кризис. Эксперты призывают заняться внутренними проблемами, в частности, государственным долгом, который представляет более серьезную опасность, чем терроризм. Появились новые теории, согласно которым террористические организации – это не глобальные враги, а "конкуренты", с которыми надо вести цивилизованную борьбу на информационном и политическом поле. И вообще Штатам пора отказаться от роли вершителя мировых судеб и взять на себя обязанности "верховного примирителя". Эти соображения диктуют политику в отношении Израиля и палестинцев, но они не работают там, где задеты стратегические и экономические интересы США в нефтеносных районах, например, в Ливии. Здесь Белый дом допускает применение силы – разумеется, во имя торжества демократии.
Да, 11 сентября кое-чему научило Запад, но этот урок оказался коротким. Нынешняя ситуация на Ближнем Востоке, ситуация, в которой президент Обама видит предвестник новой политической реальности, чревата новым страшным уроком для мирового сообщества.
