Кто эти люди? Кто их отверг? Кто вообще придумал это название и для кого?
Отверженных много. Родители бросают детей. Дети бросают родителей. Женщины отвергают мужчин, или наоборот. Наверное, каждому пришлось в своей жизни хоть немного почувствовать себя отверженным. Одиночество, чувство покинутости и ненужности, боль и униженное достоинство. Целая гамма угнетающих чувств.
Я роюсь в архивах своей памяти, чтобы найти своих отверженных. Долго ждать не приходится. Это не Интернет. Да и платить не надо. Все уже оплачено совестью. Вот! Черно-белые фрагменты, как старое кино, забегали на экране сознания… Хороший денек. Весна. Я только что получил зарплату и чувствую себя счастливым. Уже просчитываю, как потрачу деньги, заработанные честным трудом. Прохожу мимо мусорной свалки, вдруг останавливаюсь и брезгливо смотрю на бомжа, который ест какие-то огрызки. Даже не могу разглядеть, что именно. Воняет просто жуть. Подзываю ближе, даю пару рублей.
- На, возьми! Купи себе хлеба! - Он смотрит мне прямо в глаза, буквально сверлит. Смотрит так, словно я что-то странное сделал!
31 декабря. Через пару часов президент будет поздравлять людей с Новым годом. Я еду последней электричкой из Серпухова в Заокский к друзьям праздновать самый радостный праздник в году. В вагоне электрички почти никого. Пара бомжей роется в своих мешках. Опять вонь. Сажусь подальше от них. Электричка весело мчится, пролетая мимо освещенных домов. В каждом окне горит свет. Я мысленно представляю себе последние приготовления, семьи, собравшиеся вокруг праздничного стола… И вдруг мои мысли обрываются. Опять эта вонь! Один из бомжей, прохаживаясь по вагону, заглянул под мое сиденье. Он собирал пустые бутылки. Когда он наклонился, я поспешил отодвинуться в сторону. Бомж посмотрел на меня, улыбнулся и охрипшим голосом произнес: "Счастливого вам Нового года!".
Июль. Жара стоит невыносимая. Еду в битком набитом автобусе. На остановке заходит бомж. Через пару минут мужчины и женщины буквально пинками вышвыривают его из автобуса.
Я не психолог. Может, есть психология бомжей и есть спецы в этой области. Одно ясно - это люди. Где-то когда-то сбившиеся с пути, сделавшие неправильный выбор. Сами во всем виноваты. Постоянно голодные, грязные и больные, насмерть замерзающие, отверженные. Интересно, какие они видят сны, когда спят на теплотрассах и в подъездах, на скамейках и привокзальных площадях? Да и снятся ли ми сны?
Жизнь жестока к тем, кто ошибается…
И мне вспомнились слова Эрнеста Хемингуэя из романа "Прощай, оружие!": "…тебя просто швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда тебя застанут врасплох, тебя убьют. В этом можешь быть уверен. Сиди и жди, и тебя убьют…"
Нам не надо о них беспокоиться. Ведь это не наши отцы и матери, не наши близкие. Мы тут ни при чем, они сами во всем виноваты!
В Заокском, рядом с нашей семинарией, жил одноглазый дядя Миша. Жил он в сарае, сыром и дырявом. Было где ветру разогнаться. Дядя Миша жил здесь и побирался. Ничем не отличался от других бомжей. Я работал в семинарии. Однажды ночью мне позвонили жильцы из общежития для сотрудников и сказали:
- Дима, в подъезде жуткая вонь! Опять этот бомж здесь ночует
Я оделся потеплее и пошел. На улице злобно завывал пронизывающий холодом и сыростью ветер
- А, это ты? - произнес дядя Миша из темного угла, когда я вошел в подъезд. Он лежал на бетонном полу и прижимался к батарее. Его трясло от холода.
- Знаю, знаю, - хрипя произнес он. - Нельзя так нельзя. Сейчас уйду. Дай хоть немого отогреться.
Я подождал немного. Затем он встал и сказал: "Выгоняй меня, пацан!". Я промолчал. Мы вышли на улицу. Я решил его проводить. Он шел медленно, прихрамывая и ничего не видя под ногами, наступал в лужи. Тогда я взял его за рукав и повел.
- Неужели вы дадите мне вот так просто сдохнуть? - сказал он, нарушив молчание.
А что мы можем сделать? Ты сам виноват во всем.
- Я? - он тут же остановился и, глядя мне в лицо, сказал: "Ты молодой. Я тоже был молодым. И никогда не думал, что вот так кончу. У меня была семья, я работал. А теперь живу как собака. Не дай Бог тебе такого!"
Через день дядя Миша умер. Он замерз. Совсем один в огромной России, рядом с домом Божиим. Когда я узнал об этом, мне почему-то сразу вспомнился добрый самарянин из притчи Иисуса. Этот самарянин помог человеку, который (если помните воскресную школу) попал в беду по своей вине. Самарянин не обвинял этого человека. Он помог ему. Именно этому учит нас Господь. Но мне кажется, что мы, имея уши, не слышим.
Но, чтобы это почувствовать, нужно проснуться. На наши глаза надвинут целый мирок, скрывающий от нас правду жизни. Вокруг столько несправедливости и страданий, которых станет меньше, если мы возьмем хоть что-то на себя.
Приятно думать о Христе, умершем за нас и совершающем служение в Небесном Cвятилище. Но как же неприятно будет услышать от Него: "Я был голоден, и вы не накормили Меня, был наг, и вы не одели Меня"…
Мы - христиане. Нас целая армия в этой стране. У каждого из нас есть голос, есть руки и ноги. Мы можем не только молиться и слушать проповеди. Соседские беды - это наши беды. Пора определиться с тем, что мы можем сделать. Кто мы в обществе?
Здесь уместны слова Альберта Швейцера: "Каждый из нас может что-то сделать для того, чтобы какая-то часть этого несчастья прекратилась. Каждый из нас должен идти своим собственным путем, но это должен быть путь человека, который стремится нести избавление от страданий".
Дмитрий КУРБАНОВ
