...Она стояла одна. Нет, вокруг, конечно, были люди, но это были обвинители, желающие ее смерти. Она была грешницей, низко падшей, грязной и скверной грешницей. Она это знала и в свое оправдание не проронила ни единого слова. С ее стороны не было сделано ни одной попытки оправдаться: она заслужила этого позора. Ее, избегаемую и отринутую людьми, сегодня поставили в центр внимания. Ею заинтересовались. Среди людского шума в храме, в присутствии почтенного духовенства, состоящего из книжников и фарисеев, она чувствовала себя смертельно одинокой. Да, ее грех был неприкрытым, он выпячивал себя своим позором и клеймил несчастную жертву презрением и отвращением (Ин.8:3-11)
Согласно закону Моисееву, грех прелюбодеяния в Израиле наказывался жестоко и беспощадно. Женщина знала это, но она также знала, почему она стала такой, какой в это утро была поймана, причем с поличным. Если бы только сегодня, сейчас, в этот момент хотя бы один человек среди всей этой жаждущей справедливого приговора толпы спросил ее, почему она согласилась пойти на это постыдное ремесло, что стало с ее мужем и как ей жилось в последнее время! Как ей хотелось спросить и даже кричать, где же были ее обвинители раньше, когда жизнь и обстоятельства сдавили ее в тисках отчаянья! Где были эти стражи закона? Но теперь ее персона привлекла и простых, и знатных в своем народе. Она стоит пред судом, где будет вынесено только одно решение - предать ее смерти.
В тот момент грешница не понимала, что в действительности не ее личность или соделанное ею преступление привлекли внимание духовной знати, как, впрочем, и не тот, кто совершил с ней грех, - его даже никто и не пытался поймать. Нет, не правосудие, не букву закона творили здесь, но ловко замаскированный капкан был выставлен для определенной цели. Кому нужен был этот капкан? Женщине, взятой в прелюбодеянии? Но ведь там все ясно. Нет, ловушка была предназначена для Христа, именно Он был целью нападок со стороны книжников и фарисеев. Именно Он, Христос, должен был найти выход из, казалось бы, безвыходного положения.
С одной стороны - фарисеи с законом Моисеевым, где нет никакой двусмысленности в отношении подобного греха, а с другой стороны - женщина, окруженная свидетелями совершенного ею беззакония. "Ты что скажешь?" - спрашивали стражи закона. С человеческой стороны картина ясна: женщина - это обвиняемая, книжники и фариси - обвинители, Моисеев закон - уголовный кодекс, а окружающий народ - либо свидетели, либо жюри. Суд в полном составе, можно начинать судебный процесс. Но Христос не торопился. Он был занят тем, что писал перстом по земле. Он не переставал этого делать даже после того, как Его спросили дважды, и трижды. Наконец, Он проговорил. Он вынес Свое решение, которым не нарушил ни Божественного, ни человеческого законов. Однако, прежде чем объявить о своем решении, Он поднялся и оглядел всю собравшуюся перед Ним толпу. Что Он увидел? Падшую на колени и плачущую навзрыд грешницу, а вблизи от нее - праведных и непорочных фарисеев? Нет. Он видел гораздо дальше и глубже, чем видит обыкновенный человек. Перед Собою Он увидел не только книжников и фарисеев в их почетных одеяниях, но перед Ним были открыты их сердечные намерения и мысли. Христос увидел грешников по обе стороны "скамьи подсудимых", и разница была лишь в том, что грехи фарисеев были прикрыты красивой одеждой лицемерия и напускной святости, а грех женщины был явен и ничем не прикрыт.
Грех в двух одеяниях. Как мало изменилось с того времени, когда вершился этот суд. По-прежнему существуют миллионы людей, которые, как блудный сын, ушли от своего Небесного Отца в мир греха и временных житейских наслаждений. Эти мужчины и женщины, как заблудшие овцы, ищут счастья и смысла своего жизненного существования. Но они несчастны даже тогда, когда у них все есть, и, казалось бы, нет больше вершин, не покоренных ими. Но Бог сотворил человека для Себя, и поэтому счастье можно обрести только вернувшись к Богу, к Тому, Кто заложил вечность в наши сердца. И они возвращаются к своему Небесному Отцу. Это те, кто, как мытарь, бьет себя в грудь и кается, что не пришел к Богу раньше, что, как транжира, разбрасывал молодые годы, талант и силы. Это те, кто не ищет человеческой славы и признательности, но готов, не смущаясь ложного стыда, посыпать себя пеплом и прахом, только бы услышать краткое: "... и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши". Да, таких грешников немало в мире. Их грехи часто явны для простого невооруженного глаза, и порой, даже после обращения от греховной жизни, на их лицах можно увидеть следы былого греховного разгула. Порой в своих снах они видят картины греховной прошлой жизни, как будто лукавый искушает их, пытаясь вызвать в них чувство вины и посеять в них сомнение в Божием всепрощении. Но вместо вины и сомнений они проверяют свою жизнь: не замарал ли себя греховными пятнами - и вновь к Тому, у Кого можно найти слова прощения и мира. Среди таких людей мы находим кающегося Петра, молящегося после встречи с Господом, Савла и падшего перед прославленным Иисусом Христом Апостола Иоанна на острове Патмос. Их целое облако любящих Бога и стремящихся к правде людей.
Но ведь есть и другие. И они тоже занимают насиженные места в молитвенных домах и часто подолгу молятся возвышенными, с пафосом произнесенными молитвами. Они считают себя духовными водителями и наставниками, но, вместе с тем, именно они больше схожи по своему нравственному облику с фарисеями, которых Иисус Христос осуждал за их скрытые грехи.
В чем осуждал их Христос? Во-первых, они были изобретателями правил и традиций, которые считали нужными, в первую очередь, не для себя, а для других. Сегодня такие, современные, фарисеи возлагают бремена церковных "неписаных" законов и пристально наблюдают, чтобы все предписания исполнялись без малейшего отклонения. Для них мало что значит, чем живут другие, что печалит или что радует их сердца. Они редко предлагают свою помощь, но зато всегда готовы укорять других в их проступках и падениях. Как фарисеи во времена Христа, они без устали следят за внешними показателями святости. Фасон платья, вид прически, поза в молитве, состав семьи, принятая форма служения, тон песен и многое другое должны выполняться безукоризненно, причем основанием часто служит "так всегда у нас было", а не Слово Божие. Безусловно, внешний вид современного христианина должен соответствовать внутренней перемене его духа. Так же, как и во всяком служении, должен быть порядок и благоговейный трепет перед Святым Богом. Однако любой из нас - прежде всего человек, который нуждается в любви и сочувствии других. И такое сердечное отношение к духовно ослабшим и неопытным сделает намного больше, чем укор, не подкрепленный искренней любовью.
Список грехов книжников и фарисеев состоит не из одного греха. Христос, выявляя подлинную природу их лукавого сердца, объявил, что они духовно ленивы, лицемерны, хвастливы, духовно слепы. Они были готовы на убийство ради сохранения своего престижа и высокого положения в обществе. Они не заботились о спасении человеческих душ, а если и звали их к Богу, то лишь для численного роста своей фарисейской партии. Они не вникали в жизненные проблемы своего народа, это их не интересовало. Для них было более важно, что о них думают люди, нежели что думает Бог. Они хорошо знали закон Моисеев, но предпочитали людей "кормить" надуманными ими правилами и предписаниями, о которых ни Моисей, ни пророки ничего не говорили и не упоминали. Во времена Христа они постоянно были недовольны Его служением и поступками. Для них казалось, что Христос преднамеренно исцелял в субботы и нарушал общепринятые правила. Их грех был в том, что для них внешняя форма поклонения имела больше значения, чем внутреннее, искреннее, исходящее из любящего сердца служение Богу. Греховная натура книжников и фарисеев, хоть и прикрытая подобием праведности, была настолько отвратительна, что даже Иисус Христос задавал вопрос "Как убежите вы от осуждения в геенну?" И вот такие судьи решились состязаться в вопросах закона и благочестия с Тем, Кто пришел для главной цели - спасти людей. Самый большой грех законоучителей Израилевых состоял в том, что любовь и сострадание к людям они считали излишней сентиментальностью, ненужными эмоциями, в то время как Бог говорит: "... милости хочу, а не жертвы".
Разве мало сегодня тех, кто все время учит других, в то время как сами не могут похвалиться успехами своей благочестивой жизни? Нередко среди верующих можно услышать "У нас было вот так…" вместо "написано". Сегодня есть у некоторых желание превратить церковь в ассамблею людей, где все мыслят одинаково, как, впрочем, и выглядеть тоже одинаково. Они желали бы иметь такую церковь, где не нужно ничего делать, потому что она закрыта от посторонних, инакомыслящих, людей. Но мы забываем, что церковь, кроме внутреннего духовного совершенствования, должна стремиться к проповеди грешному миру, после чего в нее войдут те, с которыми нужно работать, причем с любовью и терпением. Иначе не были бы написаны эти слова служителям и членам церкви: "…вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем" (1Фес. 5:14). К сожалению, именно этого фарисеи и книжники не делали. Фарисеев злило то, что ими пренебрегают, их люди не слушают, в то время как к Христу шли сотни и даже тысячи. Может быть, народ не знал, что Христос - это воплощение святого и безгрешного Бога, что перед Ним ангелы и архангелы закрывали свои лица по причине Его величия и славы? Ведь к Христу шли не те, кто, казалось бы, имел больше "права", потому что пытались соблюсти весь закон, но мытари и грешники. Да, возможно, они не все знали о Божественной природе Иисуса Христа, но Они знали одно: Христос их любил, понимал, сострадал, плакал с ними, молился за них, а впоследствии претерпел мучения и страшную смерть ради спасения этих грешников. Поэтому Он был и есть истинным Пастырем, к Которому шли и всегда будут идти люди.
Итак, вернемся к вышеупомянутому суду. Ответ Иисуса Христа был следующим: "... кто из вас без греха, первый брось в нее камень". И опять Он начал что-то писать перстом по земле. Кто должен был бросить в грешницу камень? По условию Христа этот человек должен был быть безгрешным. Значит этим человеком должен был быть никто иной, как Сам Христос: ведь только Он не совершил ни одного греха. Но вместо брошенного камня женщина слышит: "... и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши".
Был ли то нежный, но в то же время повелительный тон Христа? Или, возможно, это был необыкновенно чистый и божественный взгляд Его глаз? Или, наконец, что-то непонятное человеческому разуму произошло тогда в опустевшем храме, когда Бог вновь явил Себя как любящий Пастырь? Но нетрудно представить, что та женщина дала волю своим слезам. Она плакала слезами радости, приобретя жизнь временную и вечную. Она благодарила своего Спасителя и обещала Ему, что больше никогда, никогда не вернется к прежней жизни. Она сбросила с себя греховные одежды.
Фарисеи же и книжники так и ушли в своих греховных одеяниях.